Вольный кантовед Александр Мамаев об инициативах, битве мнений и философе для каждого
Простая и банальная идея разместить в городском ландшафте несколько бытовых скульптур кёнигсбергского философа, изготовленных по инициативе и на собственные средства местным скульптором, породила всплеск административной активности и сетевой полемики. Почти переполох. Пришлось даже собрать Совет по культуре.
Итоговое мнение членов совета было отрицательным: «Великого философа в таком неказистом, а то и унизительном виде (размере) на улицы города не пущать». Мнение горожан-сетевиков ровно обратное: нехай будет.
Я, как вольный кантовед и независимый эксперт, склоняюсь к мнению «пущать». Реальных артефактов, связанных с жизнью и личностью философа, не осталось, разве что сами улицы города. Ну так, значит, и надо воспользоваться тем, что есть, «соединить» их, расставить чучело философа на улицах и в скверах, причём лучше в самых неожиданных местах. Так будет прикольнее. А значит, по нынешним нравам и прибыльнее.
Прения и трения можно решить просто: каждому – свой Кант. Для одних, кто не знаком с его наследием и не читал сочинений философа, вполне сгодится фигура «Кант домашний», как бы житель с соседней улицы, на которого ты можешь внезапно наткнуться, торопясь на службу или возвращаясь домой. В общем, этакий свой парень, которого можно похлопать по плечу или, придя с приятелем или дамой сердца. Или присесть рядом с философом и распить бутылочку вина на троих (благо философ был любителем вина, но, не дай бог, пива!). Естественно, в тёмное время суток, дабы не совращать малолетних отроков и отроковиц и не смущать полицейских с инструкцией КоАПП в голове, то есть со своими «тараканами», сиречь «императивами».
Обязательно должен быть «гуляющий Кант» с заложенными за спину руками. За ним на почтительном расстоянии тащится слуга Лампе с зонтом, предохраняющим хозяина в дождливый день от влаги, в жаркий и солнечный – от солнца и пота.
Для тех, кто считает его великим философом всех времён и народов, подойдёт супермонументальная скульптура в стиле Зураба Церетели. И такого Канта следует поставить в устье Преголи, чтобы его было видно из гей-Еропы, в том числе из той же самой Германии, из самого рейхстага, пусть хоть в подзорную трубу. Тем более что и самому философу будет полезно увидеть то, что он так и не рискнул увидеть при жизни, – пусть не море, но хотя бы залив.
Культурной элите, махровым западникам, по-нынешнему европейцам, уже готовым хоть завтра бескорыстно вписаться в иную среду обитания и уже сегодня элегантно паразитирующим на п/русском прошлом, наверняка потрафила бы фигура философа на крыше Дома Советов с рукой, протянутой или указующей на запад. То есть этакий великий философ всех времён и народов, попирающий «уродливое творение примитивной советской архитектуры», а заодно зовущий или приглашающий всех «разумных существ» в цивильную Европу.
Вопреки расхожему мнению о его анахоретстве, философ был существом общительным, любил пообедать и поужинать в компании, поэтому следует создать и групповые композиции. Можно изобразить символический триумвират: философа Канта, его приятелей бургомистра Гиппеля и литератора Гамана, обсуждающих «Критику чистого разума». И таким образом сразу убить трёх зайцев.
Для бизнесменов – свой триумвират: Кант и два аглицких купца Грин и Мотерби, рассуждающие, куда выгоднее разместить скопленные философом средства.
Чиновникам – своё, казённое: «Кант пишет прошение русской императрице Елизавете».
Деятелям культуры – триаду «Кант – Шиллер – Гёте», каждый с томиком «Критики способности суждения» в руках или под мышкой.
Нельзя обидеть и женщин. Им соответственно свои композиции, желательно в трогательных розовых тонах: «Юная графиня Кайзерлинг рисует философа в своём будуаре», «Кант делает предложение руки и мозга Марии Шарлотте Якоби», «Умный хозяин бранится со своей глупой, но искусной кухаркой».
Противникам великого философа (а таковые тоже, увы, были и есть) – инсталляцию «Кант – Гердер – Якоби». Все три кёнигсбергских гения стоят, обидчиво отвернувшись друг от друга. Тем более что Якоби был настолько «похож» на Канта, что их до сих путают, и, если в гугле набрать «фото Канта», первой вылезет фотография якобы Канта, а на самом деле Якоби.
Есть что назидать и младому племени. Кант-гувернёр или дядюшка Кантус, окружённый толпой детишек, почтительно внимающих его рассказу о строгом, но справедливом категорическом императиве или о добродетельной жизни на Сириусе.
Наконец, для революционно настроенных горожан – композиция, любезная их пламенному сердцу: Максимилиан Робеспьер демонстрирует великому философу гильотину, бесстрастное и беспристрастное орудие справедливости, отсекающее головы врагам нации, чистого разума и прочим «неразумным существам». Механизм, точнее орудие, философу нравится, он даже готов назвать его одним из важнейших понятий своей этики – «категорическим императивом». Композицию можно так и назвать – «Категорический императив в действии».
На мой взгляд, именно эта последняя композиция может быть самой эффектной. И потому, что персонажи были удивительно похожи друг на друга: и внешне, и биографически, и внутренне. И потому, что третьим персонажем будет орудие казни, а эта процедура, это зрелище везде и во все времена собирало большие толпы любознательных горожан. Значит, привлечёт таковых и теперь.
Гильотину лучше сделать действующей, а её лезвие – в целях безопасности – резиновым. Уверен, найдётся немало охотников испытать острые чувства обречённых на казнь. Можно организовать платный аттракцион: «хомо сапиенс кантус» отрубает голову хомо ансапиенс, не сапиенсу. Таким образом будет регулярно пополняться городская казна и в конце концов возместятся затраты на всю эту масштабную культурную бодягу, пардон, акцию.
И главное: возле каждой скульптуры – подходящая страница или фрагмент из сочинений философа, отлитые в железе или выбитые на камне. Это будет способствовать пропаганде учения великого философа и содействовать всяческому просвещению и облагораживанию нравов.
Эти скульптуры, размещённые в разных местах, следует сопроводить схемой-маршрутом и назвать оную «философской тропой». Композиция с гильотиной, само собой, должна быть последней. Предсмертной.
Если уж «Кант» – наше всё», как утверждают некоторые жители региона, особо рьяные почитатели п/русского философа, в том числе и чиновники администрации, то пусть он будет и ВЕЗДЕ. Это будет и патриотично, и логично, то есть соответствовать его званию профессора логики.
Ergo: для скульпторов – непочатый край работы, для городского бюджета – ещё одна стабильная статья расходов. А где расходы – там и доходы. Ежели из одного места убыло – в другое прибыло. Этот закон тоже открыл великий философ с помощью бургомистра Гиппеля. Причём сразу после Михайлы Ломоносова и независимо от него.
В общем, наш девиз – «Даёшь много Кантов хороших и разных».
Но если говорить серьёзно, то самая правильная, философски и исторически справедливая композиция должна быть таковой: Иммануил Кант рядом с Адольфом, если не Гитлером или Геббельсом, то с Эйхманом. Потому что для меня лично кантовская этическая теория «чистого разума» и нацистская практика «очищения арийской расы и немецкого государства» – две стороны одной гильотины.
А кантовское «царство» этого самого чистого разума или «царство целей» – всего лишь интеллиГИБЕЛЬНАЯ модель царства, которое пытались создать на земле идеологи и деятели Третьего рейха. И нация, одурманенная пропагандой «великих идей», послушно исполняя соответствующие заветы, наказы, директивы, то есть ИМПЕРАТИВЫ, приняла участие в массовом уничтожении миллионов людей. И тем самым в своём собственном.
Ибо «поднявший меч от меча и погибнет». Зло, достигнув определённого «успеха», то есть масштаба, уничтожив добро, неизбежно и диалектически начнёт уничтожать самоё себя. И только в этом «законе», увы, спасение человечества.
Текст даётся с некоторыми сокращениями.
